Юрий Самойлов о Диснейленде, первой партии Онегина и выходе из зоны комфорта

Родители никак не связаны с музыкой, только дедушка был солистом в военном хоре. Мама - экономист, папа - профессиональный повар, работал на флоте. У них не было цели сделать из меня профессионального певца, они старались всесторонне меня развивать: я занимался и танцами, и спортом – пять лет посвятил баскетболу. Но в какой-то момент пение захватило меня полностью. Мой педагог увидел во мне потенциал и посоветовал задуматься о профессиональной карьере в этой области, и в 16 лет я поступил в Киевскую консерваторию. Тогда академической постановки вокала у меня еще не было, на вступительных экзаменах я исполнял народную песню и арию Мистера Х из оперетты «Принцесса цирка» и про оперу знал только то, что она существует.

На первом курсе в консерватории я практически жил, ходил на все занятия, в том числе проходившие на старших курсах. Мой педагог любил повторять, что самый лучший урок, который ты с легкостью можешь получить для себя, – это научиться слушать, как поют другие, и делать для себя выводы. У нас было много различных дисциплин, помимо вокала: фехтование, балет, сценическое движение, актерское мастерство, общеобразовательные предметы, история музыки, сольфеджио и гармония. Вечера мои обычно проходили в оперном театре. Первый раз я вживую услышал оперу на первом курсе, это был «Евгений Онегин». Спеть Онегина стало моей мечтой, которую я позже исполнил.

Учась на третьем курсе Киевской консерватории, я случайно попал на летний мастер-класс, который проводили преподаватели вокала из Голландии. Меня заметили и пригласили в Амстердам на учёбу. На протяжении трех лет я постоянно ездил туда на занятия с педагогами, концертмейстерами, преподавателями сценического движения и пластики тела. Эти занятия оказались очень полезными. Когда человек поет, в процесс пения вовлечено все его тело, каждая мышца является резонатором для звука, и поэтому необходимо постоянно фокусироваться на том, чтобы петь всем телом, до кончиков пальцев чувствовать резонанс. При этом тело должно быть полностью расслабленным, без мышечных зажимов. Именно поэтому владение своим телом для оперного исполнителя настолько же важно, как и владение голосом. Сценическое движение и актерское мастерство преподавалось там на совершенно ином уровне, чем в нашей консерватории.

Эти поездки позволили мне сделать значительный профессиональный рывок, как в языковом плане, так и в стилистическом. Я начал открывать для себя новый репертуар, который, к сожалению, на постсоветском пространстве не так востребован. Я имею в виду немецкую, французскую, английскую музыку. Тот же Моцарт, к примеру, у нас не так популярен, как в Европе. И не все имеют представление о том, как он должен и может звучать. За годы учебы я усовершенствовал свой английский. Жизнь и работа в Германии позволили мне легко общаться на немецком, а благодаря частым поездкам в Италию я свободно говорю по-итальянски. Осталось выучить французский.

На четвертом курсе консерватории я параллельно полгода был приглашенным студентом Амстердамской Оперной Академии. Тогда оставаться дольше я не мог позволить себе материально и вернулся в Киев. Спустя какое-то время мне предложили продолжить обучение со стипендией в Амстердаме, и я смог снова туда вернуться. Каждое лето я отправлялся в Италию, Францию или Австрию на обучение в летних академиях при фестивалях, которые организованы для молодых исполнителей, чтобы учиться у лучших дирижеров, концертмейстеров, режиссеров и коучей.

Базовым профессиональным знаниям и навыкам я тем не менее обязан родной консерватории. Я бесконечно благодарен своему педагогу Роману Георгиевичу Майбороде и концертмейстеру Тамаре Григориевне Куриной за то, что они поверили в меня и так многому меня научили: постановка вокала, дыхания – это та основа, которая позволила мне профессионально расти и развиваться дальше. Европейская школа вокала дала мне возможность отточить мастерство и усовершенствовать то, чему меня научили на родине.

Голос – это хрупкий уязвимый инструмент, который требует бережного и грамотного обращения. Известны истории, когда оперный артист интенсивно поет два-три сезона, после чего от чрезмерных нагрузок теряет голос. Очень важно правильно рассчитывать свои силы, прислушиваться к себе, не игнорировать возникающие проблемы. При этом в нашей сфере очень высокая конкуренция. Чем старше становится певец, тем сложнее ему бывает получить желанную роль, так как каждый год появляются молодые ребята, дерзкие и талантливые, и у них подчас больше шансов занять место под солнцем.

Даже если ты очень популярен и обласкан публикой, режиссерами и дирижерами, все равно есть постоянное сомнение в своем таланте, которое подпитывают оперные критики. А они не дремлют и не всегда дают конструктивную оценку. Но подробный анализ выступления с точными комментариями всегда дает возможность взглянуть на себя со стороны и проработать свои ошибки, а значит, дает импульс к дальнейшему саморазвитию.

Путь к вершинам оперного мастерства труден и требует от певца концентрации всех его ресурсов, физических и материальных. Я считаю, что немаловажным моментом в развитии моей карьеры было то, что у меня, благодаря людям, которые верили и помогали мне, была возможности ездить в летние академии, общаться с иностранными коллегами, получать опыт из первых рук, знакомиться с дирижерами и режиссерами европейских театров. Отели, перелеты, уроки вокала у лучших мастеров своего дела – всё это стоит серьезных денег, и не каждый выпускник консерватории может себе это позволить. С другой стороны, есть и другая причина, по которой многие этого не делают, – и это не только финансовые трудности. Людям не хочется выходить из зоны комфорта, уезжать из своего города, из своей страны, адаптироваться к новому языку, менталитету, непривычным условиям жизни.

Первый раз я вышел на оперную сцену в консерватории. Я был одним из артистов миманса в современной опере Зубицкого «Палата номер 6». Потом я сыграл роль Лошади в «Стойком оловянном солдатике» Баневича. В 19 лет я исполнил своего первого Онегина в Консерватории. В прошлом году я спел эту партию в Вильнюсе, а в этом сезоне во Франкфурте. На следующий сезон мне поступили предложения исполнить эту роль в Англии и Америке, но я уже занят в других постановках и не уверен, что смогу успеть выступить и там.

Я никогда не забуду свой первый выход на профессиональную сцену. Это была опера Римского-Корсакова «Сказание о невидимом граде Китиже» в постановке Дмитрия Чернякова в Национальной Опере Амстердама. Там я пел партию бродяги, грязного и бородатого, в шлепанцах и с аккордеоном. Хотя эта роль была небольшой, я вспоминаю ее с теплом как мой самый первый выход на большую профессиональную сцену.

Уже пять лет я работаю во Франкфуртской опере и подписал контракт еще на два сезона, до 2019 года. Но это не значит, что я не могу участвовать в постановках и концертах в других странах. Если другой театр предлагает мне интересную роль, которая заслуживает внимания и дает мне возможность для саморазвития, то руководство Франкфуртской оперы старается идти мне навстречу и отпускает на постановку. Так, например, получилось с Москвой прошлой осенью, когда мы два месяца репетировали оперу «Билли Бадд» в Большом театре, для премьерного показа.

На сегодняшний день в европейской опере на первый план выходит режиссерский театр. Голос становится уже не самым главным элементом успеха, просто хорошо спеть уже недостаточно. Всё должно работать в комплексе: как ты двигаешься, насколько ты актерски развит, насколько ты владеешь определенным стилем, языком исполнения, насколько можешь выполнять задачи, поставленные режиссером и дирижером.

В будущем я хочу петь музыку Верди. Но это будет возможно, как мне кажется, лет через десять, не раньше. Так как это драматическая музыка, а для нее необходимо, чтобы тело и голос окончательно сформировались, что происходит к 35-40 годам. Конечно же, есть и те, кто поют такую музыку и в 25, но, к сожалению, поют они недолго, для голоса это тяжело. Всему свое время. Например, музыка Моцарта – просто нектар для голоса, она развивает его, а не испытывает на прочность. К сожалению, это недооценивают в России и в Украине. Моцарт, Гендель, барочная музыка дают возможность не рвать на себе рубаху, а выдержано развивать кантилену, линию в исполнении и ощутить, как работает тело и голос.

Опера – это тяжелый физический труд, поэтому я стараюсь поддерживать себя в хорошей форме, правильно питаться, заниматься спортом три раза в неделю, ходить на массаж, посещать бассейн.

Опера дает мне ощущение полноты жизни. Мне даже сложно назвать это работой. Мне нравятся путешествия, общение с людьми, новые культуры, языки, города. Каждый новый образ на сцене – это интересное открытие, новый опыт, непередаваемые ощущения от обмена энергии с партнерами и публикой. Я надеюсь, что музыка будет всегда играть такую же важную роль в моей жизни, а я буду стараться своим искусством дарить радость тем людям, которые пришли им насладиться.