Полина Гринберг о пуговицах с пупырышками, гончарном круге и натурщицах, читающих сказки

Я живу примерно в 20 километрах в городе Кобленце, который расположен на слиянии Рейна и Мозеля и славится белыми винами и канатной дорогой. Решение поехать учиться в Европу я приняла очень неожиданно, и вся подготовка, включая поиск университета, оформление бумаг и вступительный экзамен, заняла полгода. Это мое первое художественное образование. В России я закончила филологический факультет, немного училась фотографии, а за два года до переезда увлеклась керамикой.

Институт, в котором я учусь, очень маленький, всего тридцать студентов: половина на отделении стекла, половина – на керамике. У нас есть небольшое число обязательных курсов, к примеру, история искусств, основы моделирования, рисование. Большая часть учебного времени отведена на самостоятельную работу. В конце семестра –просмотр, на котором каждый делает презентацию перед всей группой. Летом, как правило, мы все вместе готовим выставку: придумываем название, сами печатаем афиши и т.д.

В Институте прекрасные условия, чтобы заниматься стеклом (в зимний семестр можно дуть стекло), и керамикой – есть разные виды печей, машина для смешивания глины, библиотека глазурей с десятками проб и лаборатория, где можно готовить глазури самому. В целом у студентов очень большая свобода. Кто-то работает с другими материалами, кто-то снимает видео или делает перформансы. Первые слова, которые я услышала от моей преподавательницы, – «Играй как ребенок, получай удовольствие».

Мне, к примеру, в последнее время интереснее рисунок и графика. Кстати, здесь не учат академическому рисунку, как это, насколько мне известно, принято в России. Преподаватель не ставит оценки и может почти не давать комментариев. Прошлый семестр я провела по обмену в Голландии, и там с этим обстояло еще радикальнее: на занятии кто-то рисует пальцем, кто-то блестками, кто-то рисует комиксы, кто-то рисует только пальцы ног и делает из них коллаж. Модель лежит на диванчике и читает нам сказки. В результате ты просто рисуешь, а со временем рисуешь лучше. Никто не навязывает определенную тему, не нужно подстраиваться под чей-то стиль.

Главное, на мой взгляд, отличие от учебы в России – невероятно доброжелательная и расслабленная атмосфера. Мы на "ты" почти со всеми преподавателями, включая директора. Значительная часть студентов – иностранцы: из Америки, Мексики, Японии, Кореи, Китая, Ирана, Украины, Греции. Студенты бакалавриата и мастерской программы учатся вместе. Мне это очень нравится, поскольку есть ребята моего возраста, для которых это не первое высшее и с которыми у нас есть общие интересы.

Пожалуй, основной недостаток, что институт находится в глубинке, и приходится прилагать дополнительные усилия, если хочешь чаще ходить в музеи и галереи. При этом, конечно, мы регулярно ездим на экскурсии, например, в Париж или Мюнхен, и раз в семестр на пару недель приезжает приглашенный преподаватель. Кроме того, после Москвы мне было сложно привыкнуть, что все время находишься в такой тесной компании. Но у этого тоже есть преимущества: мы часто готовим вместе и устраиваем вечеринки.

После университета я немного занималась переводами, а также преподавала шведский язык, что мне очень нравилось. Года через два я увлеклась фотографией и поступила в Школу Родченко. Примерно в то же время я впервые услышала слово "кинестетик". Я узнала, что у разных людей есть разные склонности и способности, в зависимости от ведущей системы восприятия. Я стала обращать внимание на то, что мне нравится все, связанное с движением, работой руками, с материалами, мне нравится трогать, гладить, щупать и т.д. Когда мне было 27, я решила уволиться со стабильной работы в офисе и все-таки попробовать найти занятие, которое будет мне по-настоящему нравится. У меня не было ни планов, ни сбережений. Но я знала, что если я хочу чего-то нового, для этого нужно освободить место. Мне очень помогало, что мой муж меня всегда поддерживал и верил в меня, пожалуй, даже больше, чем я сама.

Спустя четыре месяца я познакомилась с керамистом дядей Мишей. Он работал в школе, где преподавали мои друзья. Это было начало апреля, светило солнце. Мне сразу все понравилось – и запах глины, и полки, заставленные детскими скульптурами, и какая-то непривычная свобода. Сиди себе, лепи, что хочешь. Хорошо помню мои первые тарелочки с бортиками. Они умещались на ладони, в середине были точечки. Бортики потом отвалились, – я еще не знала, что такое шликер. Дядя Миша разрешил мне приходить раз в неделю после уроков, и так начались счастливейшие недели моей жизни. От пятницы до пятницы я жила в предвкушении – как увижу мои работы после обжига, как буду сидеть за гончарным кругом, как буду лепить новое. Дом стал наполнятся моими вещами – яркими и веселыми.

Страхов и тревог было много. А вдруг мое портфолио потеряется на почте, а вдруг с документами что-то не так, а вдруг не дадут визу, а вдруг я ошиблась и обучение стоит не сто евро в семестр, а сто тысяч. Самое трудное при переезде для меня было научиться доверять жизни. Верить, что все получится, что впереди хорошие события. Никакого запасного плана у меня не было. Пробовать поступать второй раз я не собиралась. Помню, на вступительном интервью меня что-то спросили про мои рисунки. То ли они слишком академические, то ли наоборот. Я понимала, что переспрашивать с моим уровнем немецкого бесполезно, а ответить достойно и убедительно надо. Тогда я сказала: "Я думаю, у меня все хорошо. Я все все смогу, у меня все получится". Они дружно засмеялись и через несколько дней я получила письмо, что меня взяли.

С самого начала мы с мужем решили получать отдельные визы – учебную и рабочую. Миша работает преподавателем английского и в то время, до кризиса, ему было скорее невыгодно уезжать из Москвы. Все вокруг говорили, что шансов найти работу в Германии почти нет. За неделю до моего экзамена Миша нашел работу преподавателя бизнес-английского в Кёльне. Это в часе езды от Кобленца, по Московским меркам это был отличный вариант. Из-за недоразумений визу дали спустя несколько месяцев, так что первое время я жила одна, снимала комнату, а Миша прилетал на несколько дней. К лету мы нашли квартиру, что было весьма непросто. Здесь принято сдавать квартиры совершенно пустыми – ни мебели, ни кухни. У нас первые четыре месяца не было на кухне даже раковины. Но постепенно все налаживалось. Друзья отдали нам мебель, микроволновку, занавески, соседка – старую плиту и холодильник.

За последние два года в моей жизни изменилось, конечно, очень много. Не могу сказать, что я стала чувствовать себя счастливее. Мне кажется, это совсем не зависит ни от места, ни от каких-то обстоятельств. В конце концов, всегда есть выбор – видеть в окне цветы или сорняки. Но я определенно научилась лучше фиксировать и запоминать эти моменты счастья, теплой уверенности и благополучия, когда я переживаю полноту жизни – беспричинную, осязаемую, плотную. Я научилась больше наблюдать, любоваться. Больше ценю встречи с друзьями, поскольку знаю, что такое расставание. Думаю, что я стала сильнее. Появилось осознание, что я могу что-то менять, что события не "происходят" и не "случаются", а я могу принимать решения и, несмотря на сложности, препятствия и дискомфорт, добиваться целей. Сейчас моя жизнь мне очень нравится. Я гораздо больше делаю того, что считаю важным и полезным для себя. Занимаюсь любимым делом, круглый год катаюсь на велосипеде, больше путешествую и узнаю много нового.

После окончания учебы мне хотелось бы переехать в большой город, например, в Берлин. Съездить в Америку. В будущем мне хотелось бы больше рисовать, работать и делать выставки. Конечно, я надеюсь, что смогу придумать способ, как обеспечить себя, продолжая заниматься искусством. Очень хотелось бы чаще навещать друзей – в Москве, Тбилиси, Тель-Авиве или что там еще они выберут.